Но вот появились бледнолицие – и команчи вылезли из-под параши и оказались сверху на нарах. А потому что у них открылся талант. Так бывает: живешь-живашь, такой весь затюканный – и вдруг у тебя возьмет да и откроется талант.
Талантом команчей оказалась верховая езда. Этот их талант веками оставался нераскрыт за неимением объекта приложения. Но вот приплыли бледнолицие и привезли на кораблях лошадей...
Часть лошадей, естественно, разбежалась, растерялась, оклиматизировалась в прериях и стала мустангами. Часть лошадей сперли члены различных племен, и часть из них растерялась - и см. выше. А команчи вскочили на мустангов и стали грозой прерий. Вот тут и пригодился их небольшой рост, и скромная мышечная масса, и ловкость, и бесстрашие слившееся с пофигизмом битых.
Команчи стали грозой. Причем отнюдь не только грозой бледнолицих. От них доставалось всем, кто находился неподалеку. В силу вышеупомянутой географии, неподалеку находились, главным образом, кайова. Кайова, естественно, тоже освоили мустангов, но где им было до команчей. Команчи чувствовали лошадь, они с лошадьми сроднились, они практически говорили на лошадином языке. Поэтому и воровать лошадей они тоже умели лучше всех. Ну, а если ты можешь среди ночи угнать весь табун противника... а дело происходит на плоскогорье... а до ближайшей воды день ходу... В общем, команчи были грозой прерий.
А потом погода испортилась. Бледнолицих достало. Они зачем-то хотели распахивать прерии. Ни команчам ни кайовам это не нравилось. Потому что они хотели охотиться на буйволов. А буйволам не нравились распаханные прерии.
Можно, конечно, посочувствовать и кайовам и команчам. Тут, правда, есть одно но: до прихода бледнолицых ни на каких буйволов они, конечно же, не охотились. Вот попробуйте поохотиться на буйволов пешедралом, а я погляжу. Чтобы охотиться на буйвола нужны а) лошади и б) ружья. Так что, бледнолицие открыли команчам и кайовам эту счастливую возможность, можно сказать, золотую жилу. Потому что буйвол это сразу много мяса, плюс теплый мех. В теплом меху можно угреться, а лишний выменять на ружья.
И вот теперь это золотую жилу пытались прикрыть. Это не понравилось ни кайовам, ни команчам. И вот тогда... И вот тогда они нашли друг друга и стали ходить на рейды вместе. Вождем такой группы обычно был кто-то из команчей. Если б кайовам рассказали об этом лет за двести до начала их дружбы с команчами, они бы очень удивились.
Команчи, как конное войско, были гораздо сильнее. Но кайовы были им нужны для числа, поскольку команчи очень плохо размножались. Их женщины проводили большую часть жизни в седле, на равне с мужиками – ну и для беременности это все не очень. Так что команчи радостно всех усыновляли, включая бледнолицих – а заодно и подружились с кайовами.
На рейды команчи с кайовами ходили не только в поселения бледнолицих, но и в индейские резервации. Собственно, они оставались уже последними, только не могиканами, а кайова-команчами. Все прочие индейцы торчали по резервациям, выпасая овечек и дисциплинорованно хавая рацион бледнолицих. В резервации им поставляли не только хавчик, но и ружья и лошадок – и все это в конце концов уходило объединенному народу команчей и кайова. А бледнолицие везли в с восточного побережья следующую порцию.
В общем, для дружбы народов нужны правильные условия.