Морда разбилась при падении с серфа. А я-то считала, что виндсерфинг безопасен. Казалось бы – кругом вода, падай не хочу, в жидкое и поддатливое. Так вот нет – надо падать мордой на мачту и с размаху. Вода так нагрелась за лето, что ушиб в ней не охладить. Можно только облизать кровь с губ, проверить зубы на целость, поднять парус и двигать к берегу.
На берегу я рванула в сортир к зеркалу. На лбу здоровая шишка, но можно прикрыть челкой. Переносица синяя, но вроде загар маскирует – хочется в это верить. Подбородок распух с одной стороны, но можно смотреть в профиль. Губа разбита в кровь, и с этим поделать ничего уже нельзя.
На следующий день в лабе я с порога объявила своей молодежи, что выходные провела отнюдь не в пьяных драках, а вовсе даже ведя спортивный образ жизни. Молодежь прониклась сочувствием. Джош поделился своим опытом катания на серфе – в Австралии. А в Австралии-то почему? – спрашиваю, ближе воды не нашлось? Оказалось, родители Джоша ездят каждый год в новую страну на каникулы, и вот в последний раз была Австралия. Папа выбрал. А сам Джош выбрал Корею. Хорошо хоть не Северную.
Я спрашиваю, народ, мне вот интересно, вы когда с родителями ездите, они за вас платят? Или вы сами тоже? Народ смущенно лыбится. «Вообще-то, конечно.. но вот когда я получу свое Ph.D, тогда вот я...». Когда получишь. «Так ты ж его еще и не начал» - я Раену говорю. Раен окончил универ с отличием, но в аспирантуру сразу не пошел. Решил сначала получить опыт. Вот и получает его у меня. И зарплату получает, не плохую даже зарплату, я на такую с дитем когда-то жила. Умый, талантливый, пашет как конь, все выходные в лабе, даже девиц не видно. Хотя весьма красив, неброской нордической красотой, и сложен, как бог. Все отпуска с родителями. Через годик-другой пойдет в аспирантуру. А еще лет через шесть-семь, глядишь, и защитится. Потом в постдоках лет шесть-семь. А куда спешить.
Джош поддакивает: да, вот пока что родители, а вот когда я доучусь... Дык ты доучишся – тебе сколько будет- почти сорок? Мы все не можем подсчитать, когда Джош доучится. Джош хочет стать хирургом – мозги резать. Ну вот, он окончил универ – с отличием, конечно же. Пошел в мед школу – это еще четыре года. Но поскольку он такой талантливый, то выиграл специальную программу, по которой он в середине этой своей мед школы берет перерыв на несколько лет, работает в лабе (моей) и защищается. Потом возвращается в свою мед школу. Потом специализация. Потом интернатура. Потом ... я не знаю, нынче народ, что, вечно жить собирается? Джош, в отличие от Раена, ни разу не красавец, а скорее ботаник. Зато не теряется – пропадая сутками в лабе, склеил по ходу аспиранточку, красотку-латинку. Ну, и ей его теперь ждать и ждать.
Народ, говорю, а вам так ОК, в вечных студентах? А мы, говорят, millennial. Кто-кто вы? Ну, millennial. Это те, кто был детьми-подростками на смене тысячилетия. Они (то есть мы) выросли несознательными и инфантильными, не хотят (то есть не хотим) взрослеть. А чего так, спрашиваю. Ну, потому что millennial пережили экономический кризис, говорят. И теперь у них нет надежды и мотивации. Какой кризис, спрашиваю, где? Ну как же, говорят, в 2008. Это кризис? – говорю. Вы кризисов не видели. Вот у нас в 90х. Получаешь зарплату – срочно затариваешься едой. В основном картошкой. Потому что в конце месяца на эту же зарплату картошки купится уже в два раза меньше. Вау! – говорят millennial. Но у нас, говорят, зато люди дома потеряли. Ну где, говорю, потеряли, ушли просто от своих ипотек и не стали платить. И ничего им за это не было. Так они, говорят, работы потеряли. Ну, потеряли ненадолго. Потом нашли. А долги так и не заплатили. И вообще, ваше-то поколение тут причем? Вы что, работы потеряли? Вы же с родителями а Австралию ездили. Ну, мы уже потерянное поколение, говорят millennial. А зато следующее поколение – это поколение Z. Они вовлеченные и энергичные. Ну ладно, говорю, на них тогда вся надежда.