-Ленинград он тогда назывался.
-А теперь Ст. Петербург, да?
-Ага. Так а чего вам рассказывали?
-Ну там так... там Гитлер сделал кольцо... а потом было другое кольцо... ну и...
-Чего?
-Ну я же не все помню... там было кольцо... а потом Гитрер так...
-А сколько это все продолжалось? Блокада?
-Ну, я не знаю...
-Но по твоему? Как ты понял?
-Ну... Три месяца?
-Два года! Two fucking years! Два года людям нечего было жрать. Вообще. Там как-то по идиотски в первые дни склады сгорели. Ну и все. В городе съели всех голубей. Не было в городе сразу после войны голубей. Всех кошек съели. Всех крыс. Всех собак. Вот представь себе, вот у тебя Хантер – они съели всех собак.
-Ой.
-Ой. Моя мама - твоя бабушка - там застряла со своей мамой. У деда завод эвакуировали, он пришел домой, говорит пол-часа на сборы, и мы уезжаем. А бабка говорит, как так, а вещи все, а дочка простужена. Да не поеду я никуда. Ну и не поехала. Дед ничего не мог сделать, остаться он с ними тоже не мог, его б за дизертирство расстреляли. Вот они и остались. Два иждевенческих пайка, это всего 250 г хлеба в день на двоих. Меньше, чем вот этот вот хлебец. И все. Ничего больше. Вообще.
-Ой.
-У бабки платья были и золотишко, вот она это все меняла на рынке на еду, так и выживали.
-А откуда на рынке еда была? Если в городе еды не было?
-Ага. А знаешь, а я ведь у своей мамы этого никогда не спрашивала. Вот не было у меня такого вопроса: почему все голодают, а у кого-то есть еда в излишке, и он ее на золото выменивает. У умирающих людей. Я не спрашивала. Я жила в таком мире, где это все естественно было.